– Правильно. Вы все сделали верно. Успокойтесь, я понимаю, как вам было страшно, но вы вели себя абсолютно правильно и теперь все уже позади.

Сотрудница полиции подалась вперед:

– Вы успели разглядеть эту женщину?

Тилли горестно покачала головой; она снова начинала дрожать.

Теперь уже Редферн взяла ее за руку:

– Сделайте глубокий вдох и постарайтесь расслабиться. Опасность миновала, все хорошо. Дышите глубже. У вас найдется успокоительное или что-нибудь выпить?

Я встала и принялась наугад открывать дверцы кухонных шкафчиков, но никакого спиртного у нее, похоже, не было. На глаза попалась бутылочка с ванильным экстрактом, и я вылила содержимое в стакан. Тилли не глядя выпила.

Она прилежно делала глубокие вдохи, стараясь взять себя в руки.

– Никогда прежде ее не видела, – произнесла она уже более спокойно. – Это больная. Сумасшедшая. Я даже не поняла, как она проникла в квартиру. – Тилли замолчала. В воздухе запахло бисквитом.

Редферн оторвала взгляд от своего блокнота:

– Миссис Алберг, следов взлома не обнаружено. У злоумышленника должен был быть ключ. Вспомните, вы давали кому-нибудь ключ от квартиры? Может, прислуге? Может, кто-то поливал цветы в ваше отсутствие?

Тилли нерешительно покачала головой, как вдруг обернулась ко мне, и я увидела в ее глазах выражение неподдельной тревоги.

– Элейн. Только у нее был ключ. – Она снова повернулась к Редферн. – Это моя соседка, ее квартира прямо над моей. Осенью, когда я ненадолго уезжала в Сан-Диего, то оставила ей ключ.

Сначала Беверли Дэнзигер нанимает меня, чтобы я нашла Элейн – теперь еще и это...

Редферн решительно поднялась из-за стола:

– Подождите. Я хочу, чтобы Бенедикт тоже послушал.

Лишь к половине четвертого полицейские покончили со всеми формальностями. К тому времени на Тилли было жалко смотреть. Уходя, они попросили ее утром явиться в участок, чтобы подписать заявление. Я сказала, что побуду с ней, пока она не придет в себя.

Когда полицейские удалились, мы с Тилли некоторое время сидели, не произнося ни слова, и только устало смотрели друг на друга.

– Это не могла быть Элейн? – спросила я наконец.

– Не знаю, – ответила Тилли. – Вряд ли. Но было темно, и я с трудом что-то соображала.

– А ее сестра? Вам доводилось встречаться с Беверли Дэнзигер? Может быть, вы знаете Пэт Ашер?

Тилли отрешенно покачала головой. Лицо ее все еще было белым как простыня, под глазами обозначились темные круги. Она снова зажала ладони коленями; чувствовалось, что нервы ее натянуты, словно гитарные струны.

Я прошла в гостиную и огляделась. Секретер со стеклянными дверцами опрокинут на кофейный столик, сломавшийся под его тяжестью. Диванные подушки исполосованы ножом – из них торчат жалкие клочья поролона. Шторы сорваны, оконные стекла разбиты; настольные лампы, журналы, цветочные горшки – все свалено в одну кучу, являвшую собой сплошное месиво из битого стекла, осколков керамики и мокрой рваной бумаги. Такое мог совершить разве что бежавший из психушки буйнопомешанный. Или кто-то таким образом пытался укротить свой гнев? Это наверняка как-то связано с исчезновением Элейн. Никто не убедил бы меня, что здесь простое совпадение, не имеющее отношения к моим поискам. Я задумалась: как бы узнать, где находилась Беверли вчера вечером? Было трудно вообразить себе миссис Дэнзигер – с ее изящными манерами и ярко-синими, как сама невинность, глазками – неистово крушащей все, что попадется под руку. Впрочем, откуда мне знать? Может, когда она в первый раз приезжала в Санта-Терезу, ее просто отпустили в увольнение из сумасшедшего дома.

Я попыталась представить, каково это – проснуться среди ночи и увидеть такую вот фурию. Мне стало как-то не по себе, и я возвратилась на кухню. Тилли, точно окаменев, сидела не шелохнувшись и только подняла на меня затравленный взгляд.

– Давайте-ка наведем здесь порядок, – предложила я. – Теперь уже все равно не до сна, а возиться одной вам ни к чему. Где у вас щетка и совок?

Она кивнула в сторону кладовки, тяжело вздохнула и встала на ноги. Мы принялись за уборку.

Когда порядок – хоть и относительный – был восстановлен, я попросила у Тилли ключ от квартиры Элейн.

– Зачем? – встрепенулась она.

– Хочу проверить. Может, она у себя?

– Я пойду с вами, – вызвалась Тилли.

Мне почему-то вспомнились неразлучные медвежонок Йоги и Бу-Бу. Я обняла ее за плечи, чтобы приободрить, и попросила минуточку подождать, пока схожу к машине. Она покачала головой и упрямо прошествовала за мной.

Я извлекла из "бардачка" свою пушку и оценивающе взвесила ее на ладони. Это был невзрачного вида пистолет 32-го калибра с рифленой, слоновой кости ручкой и обоймой на восемь патронов. Жизнь частного детектива главным образом состоит из кропотливой бумажной работы, пострелять удается нечасто, однако случается все же, что одной шариковой ручкой не обойтись. Я вдруг воочию представила, как из темноты на меня – словно летучая мышь – набрасывается разъяренная фурия. Убить из такого пистолетика, как у меня, сложно, но для острастки он вполне годится. Сунув его за пояс джинсов, я направилась к лифту. За мной по пятам семенила Тилли.

– Мне казалось, что носить вот так оружие запрещено, – пролепетала она.

– Именно поэтому у меня есть специальное разрешение, – успокоила я ее.

– Я слышала, что пистолет – очень опасная вещь, – не унималась она.

– Разумеется, опасная. В том-то и дело. А что прикажете делать? Взять с собой свернутую трубочкой газету?

Пока мы поднимались на второй этаж, она, казалось, все еще обдумывала мои слова. Я сняла пистолет с предохранителя и взвела курок. Затем сунула ключ в замочную скважину, повернула его и резко открыла дверь. Тилли, словно малый ребенок, держала меня за рукав. С минуту я стояла, напряженно вглядываясь в темноту. Оттуда не доносилось ни малейшего звука... тишина. Нащупав выключатель, я зажгла свет и заглянула в прихожую. Ничего. Дав понять Тилли, чтобы она не двигалась с места, я, стараясь двигаться бесшумно, принялась осматривать квартиру. Всякий раз, входя в очередное помещение, я занимала стойку – в несколько упрощенном варианте – а-ля агент ФБР. Ничто как будто не указывало на то, что в квартире кто-то побывал. Я проверила шкафы и на всякий случай заглянула под кровать. Тут я поймала себя на том, что машинально стараюсь сдерживать дыхание, и позволила себе глубоко вздохнуть. Вернувшись в прихожую, я предложила Тилли войти, закрыла дверь на ключ и направилась в кабинет.

Я подошла к столу и стала выдвигать ящики. Просматривая документы, наткнулась на принадлежавший Элейн загранпаспорт. Я полистала страницы и убедилась, что он действительный, хоть и пользовалась она им всего один раз – три года назад в апреле, когда ездила в Косумел. Я сунула паспорт в задний карман. Не хотела, чтобы она воспользовалась им, пытаясь смыться из страны. В голове у меня шевелилась и еще какая-то мысль, которая так и не оформилась. Я равнодушно пожала плечами, решив вернуться к этому позже.

– Послушайте, – сказала я, проводив Тилли до ее двери, – постарайтесь как следует проверить свои вещи и выяснить, все ли на месте. Когда придете в полицию, они попросят составить список украденных вещей. У вас есть страховка, чтобы возместить ущерб?

– Не знаю, право. Надо проверить. Хотите выпить чаю?

Ухватившись за мою руку, она смотрела на меня умоляющим взором.

– Тилли, мне очень жаль, но пора идти. Понимаю ваше состояние, но, смею заверить, все будет хорошо. Здесь есть кто-нибудь, кто бы мог составить вам компанию?

– Разве что женщина из шестой квартиры. Я знаю, она рано встает. Попробую пригласить ее. И... спасибо вам, Кинси. Нет, правда, что бы я без вас делала?

– Не стоит. Рада была помочь. Еще поговорим. А пока, может, вам поспать?

Я пошла к выходу, затылком чувствуя ее жалобный взгляд. Сев за руль, положила пистолет на место и поехала к себе. Голова была забита вопросами, которые требовали ответов, но я слишком устала и плохо соображала. К тому времени, когда я снова завалилась в постель, начинало светать и где-то невдалеке, возвещая новый день, прокукарекал петух.